6 октября 1914 года большой зал Политехнического музея в Москве был полон народа. Шло заседание Религиозно-философского общества; к этому времени оно успело превратиться в авторитетную публичную площадку, формирующую общественное мнение значительной части образованных классов России. Обсуждался вопрос об отношении к вспыхнувшей несколько месяцев назад Великой войне. Владимир Францевич Эрн, философ и яркий публицист, когда-то организовывавший само Религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева, бросил в публику бескомпромиссное обвинение всей немецкой культуре: Крупп, чьи пушки являются совершенным выражением военно-инженерного гения, и Кант, автор философских «Критик», — одно и то же. Без обиняков. Не так, что великая немецкая культура отдельно, а немецкий милитаризм — отдельно. Крупп есть прямой продолжатель дела Канта, настаивал Эрн.
Скандал разразился неимоверный. Невзирая на подъем патриотических чувств в России, публика собралась в Политехническом музее подготовленная, Канта читавшая и почитавшая.
Между тем Эрн не впервые касался вопроса о духе немецкой культуры и его коренной противоположности православной, русской. Здесь он просто сформулировал свои основные тезисы в предельно обостренной, направленной на злобу дня форме.
В 1910 году вышел из печати первый номер международного журнала неокантианцев «Логос». Молодые редакторы его русскоязычного издания, С. И. Гессен и Ф. А. Степун, довольно задиристо заявили о никчемности, бесплодности русской философии и порекомендовали отечественным философам прилежней учиться у философии немецкой. Случилось ровно то же самое, что последовало за публикацией «Философического письма» П. Чаадаева: образовался лагерь западников, правда, теперь с приставкой «нео», и славянофилов, тоже «нео». И общую платформу неославянофилов попытался сформулировать как раз Эрн в большой программной статье «Нечто о Логосе, русской философии и научности».
Видимо, Эрн оказался лично задет самим названием журнала. Он трепетно хранил память об университетском учителе, ректоре Московского университета, друге Вл. Соловьева, С. Н. Трубецком. В его курсе по античной философии и замечательной монографии «Учение о Логосе в его истории» логос представлен вовсе не в виде рассудочной стружки, а в роли провиденциальной силы, ведущей просыпающееся историческое сознание к истине Христа. Именно эта объективная, действующая в глубине событий энтилехия сущего для Эрна — Логос. Живая мысль — никогда не объект, только субъект; мир — это мышление Бога, и человеческий акт понимания — только интуитивная сопричастность этому мировому мышлению.
Эрн формулирует три основных пункта расхождения между русской философией и западноевропейским рационализмом: онтологизм, религиозность и персонализм. Начиная с Беркли, через Юма, рационализм у Канта лишился не только реального мира, выведя его в «вещь саму по себе», но и субъекта мышления, поскольку мыслящий очевидно подпадает под то же определение «вещи самой по себе». Остались схемы рассудочного мышления, непонятно кому принадлежащие. На месте реальности рационализм оставил только свое «отсутствие» — меон; отсюда и фундаментальное обвинение Эрна всей западной традиции в «меонизме». С самого начала и довольно последовательно Эрн противопоставлял меонизму онтологизм. По иронии судьбы очень близкий эрновскому вариант онтологизма был наиболее обстоятельно разработан Шеллингом, тоже немцем (и Эрн решительно выводит Шеллинга из магистральной линии развития рационализма), затем подкорректирован Вл. Соловьевым и в таком виде усвоен самим Эрном: реальность есть осмысленное, целесообразное движение «от себя» единого мирового «Самого Абсолютного», которое только в представлении можно разложить на абстрактные волю, разум и материю.
Религиозность русской философии органически связана с ее онтологизмом: Бог, непознаваемый в себе, раскрывается Словом (Логосом) в своем откровении — космосе, вселенной, и человек, приходя к осознанию в себе Логоса, видит свою коренную общность с «божественно-Сущим». Человеческое мышление — «это тот же самый Логос, только в разных степенях осознания». Познание — это одновременно и «обожение», теозис человека.
Персонализм Эрн связывает с подвигом духа. Мышление как теозис — это не среднеарифметическая величина интеллектуальных усилий трех случайных представителей человеческого рода, как в рационализме, а волевое устремление, напряжение всего человеческого естества навстречу Богу, глубоко личностное движение к нему, и истинного «обожения» достигают лишь немногие подвижники.
У Эрна нет претензий на оригинальность, и в статье он не раз ссылается на учение Соловьева. Строго говоря, его и понять адекватно можно только после основательных штудий сочинений Соловьева. Но он наконец сформулировал «кредо» русской философии, вокруг которого сплотились деятели русского религиозно-философского движения начала XX века, и которое исправно «работает», с некоторыми оговорками, но нынешнего времени.
Было ли выступление Эрна 6 октября 1914 года, названное в программе заседания «От Канта к Крупу», памфлетом, публичной филиппикой с присущими этому жанру передержками? По форме — безусловно. По содержанию — надо вдумываться. Эрн обвиняет Канта в том, что его «Критика чистого разума» стала узловым моментом утраты западным рационализмом онтологизма с присущим ему почтением перед миром и живым ощущением присутствия Бога в мире. Кантовский рассудок, предписывая законы природе, изгнал, убил Бога: «Старый Бог умер, гильотинирован был в лабиринте Трансцендентальной Аналитики». А орудия Круппа — это только внешняя транскрипция внутреннего строя германской культуры, закономерный исход ее бездуховного развития.
Эрн не вспоминает, что «Критика чистого разума» была задумана и исполнена Кантом как отрицательный опыт превращения метафизики в строгую науку. Но какая-то существенная тенденция была им, несомненно, схвачена — подмена живого отношения к миру идеалом научности очень характерна для эпохи модерна: Фихте с его «Наукоучением», Гегель с «Наукой логики», Маркс с «объективными законами общественного развития», научный коммунизм с «обострением классовой борьбы», лагерями и репрессиями.
Литература:
В. Ф. Эрн: Pro et Contra. СПб, 2006. 1064 с.
Круглов А. Н. Философия Канта в России. Калининград, 2024. С. 601–617.